Дом у голубого залива - Страница 16

Он много думал о ней в эти дни. Достаточно, чтобы понять: она привыкла, что все всегда пытаются обратить на себя ее внимание. Поэтому он решил подождать, пока она сделает первый шаг. И она его сделала, подарив Сету цветок.

— Но у меня же магазин.

— Выдели для меня час утром, до открытия магазина, и часа четыре по воскресеньям.

Она нахмурилась. Вообще-то это не так уж и много. А картина — просто восхитительная!

— А сколько времени это займет?

— Ну, этого я тебе сказать не могу. Это все же искусство, а не бухгалтерия.

Она подошла к мольберту, чтобы посмотреть, что он там нарисовал. Она ожидала увидеть просто набросок, но увидела тщательно выписанные черты лица, все было на месте — и тени, и изгиб губ. Это было просто потрясающе!

Она сама себе понравилась. Правда, выглядела она несколько замкнутой и очень, очень серьезной.

— Я тут не очень-то приветлива.

— Согласись, что ты и не была настроена на дружеский лад.

— Да, с тобой не поспоришь. Не поспоришь и с тем, что ты очень талантлив. — Она вздохнула. — У меня нет платья с широкой длинной юбкой и без рукавов.

Он усмехнулся:

— Мы что-нибудь придумаем.

— Завтра я могу попозировать час — с полвосьмого до полдевятого.

— Хорошо.

Он взял картину с наперстянкой и протянул ей.

— А ты — доверчивый.

— Доверчивость — не самая плохая черта характера. Когда картина оказалась у нее в руках, он неожиданно взял ее за плечи и приобнял, как в прошлый раз. И тут дверь открылась.

— Ну что же ты никогда не стучишься? — проворчал Сет, когда в комнату вошел Камерон.

— Привет, Дрю. Не обращайте на меня внимания, целуйтесь. — Он заметил рисунок, и его лицо расплылось от радости. — Пятьдесят долларов мои! Я поспорил с Филлипом, что Сет уговорит тебя позировать еще до конца этой недели.

— Правда?

— Не обижайся. Мой брат, конечно, частенько бывает несносным, но он совсем не глуп. Если уж наш Рембрандт захочет кого-то нарисовать, он непременно этого добьется.

— Про то, что он бывает несносным, я уже и сама узнала. А насчет того, глуп он или умен, это еще надо посмотреть. Завтра в семь тридцать, — сказала она Сету, выходя из комнаты. — Утра, конечно, не перепутай!

Когда люки были установлены, Сет отправился с Камероном на верфь, чтобы, как он и обещал, отработать часы, которые тот потратил, помогая ему в мастерской.

Когда-то он думал, что всю жизнь будет этим заниматься — вместе с братьями строить деревянные лодки и яхты. Да и в самом деле, одни из лучших его воспоминаний были связаны с этим старым кирпичным зданием. На стенах, в простых рамках, висели его эскизы лодок, построенных Куиннами за много лет. По ним можно было видеть, какого прогресса достигла компания, да и сам художник. Он знал — Обри рассказала ему об этом, — что пару лет назад на верфь заходил какой-то коллекционер и предлагал братьям купить у них пятьдесят его рисунков за двести пятьдесят тысяч долларов. Ему наотрез отказали.

В их семье деньги никогда не были главным, хотя первые два года после смерти Рея им пришлось тяжело. Самым главным для них было всегда держаться вместе. Как они обещали Рею Куинну.

— Ну что, так и будешь стоять? — спросил Сета Камерон. — Или все-таки поработаешь?

Сет заставил себя вернуться к реальности. Он заметил Обри, которая шлифовала внутреннюю отделку лодки. Этан стоял у токарного станка, обтачивая мачту, а его верная собака Нигель лежала у его ног.

— Корпус этой лодки надо просмолить и заделать щели, — сказал ему Камерон. Да, работка не из легких, подумал Сет.

— А ты чем займешься?

— Я буду наслаждаться процветанием моей маленькой империи. — Это означало, что он займется обшивкой кубрика.

Сет приступил к работе. Он мог бы справиться и с обшивкой, с некоторым раздражением подумал Сет, когда до него донесся визг шлифовального станка Обри.

— Эй! — закричала она, заметив его. — Я разузнала еще кое-что интересненькое о твоей цветочнице.

— Что?

— Новости просто скандальные! Джеми Стайлс слышал эту историю от своей двоюродной сестры, которая несколько лет назад работала секретаршей в Сенате. Дрю и один высокий чин из Белого дома понаделали тогда шума.

— Что ты имеешь в виду?

— Представь, о них целый год писали в светской рубрике газеты «Пост». Журналисты уверяли, по рассказам двоюродной сестры Джеми, что он подарил ей обручальное кольцо с бриллиантом размером чуть ли не с кулак. А потом газеты начали писать уже о том, что они расстались и он стал повсюду появляться с очаровательной блондинкой. К тому же эта блондинка — известный юрист, работает в Белом доме, ну и так далее.

— Да, Дрю, видно, пришлось тяжело. Представь, как это ужасно, когда подробности твоей личной жизни оказываются на первых полосах газет.

— Мне кажется, она не какая-нибудь там клуша и может постоять за себя. Могу поспорить на свою зарплату, что она засунула этому подлому изменщику его кольцо прямо в глотку.

— А я думаю, она заморозила его своим ледяным взглядом.

Обри хмыкнула:

— Много ты понимаешь в женщинах! В тихом омуте черти водятся.

Может, и так, подумал Сет, с трудом влезая в свою машину — все тело ныло, он был грязным с головы до ног. Неплохо бы съесть пиццу, подумал Сет. Ехать домой только затем, чтобы принять душ, а завтра с утра опять возвращаться в город, в мастерскую, ему не хотелось.

Лучше переночевать в мастерской и помыться там. Он еще застанет Дрю в магазине и попробует уговорить ее пойти с ним просто за компанию, по-дружески, в пиццерию.

Сет вошел в мастерскую и почувствовал, что наступил на что-то. Он наклонился и поднял свернутый листок бумаги, который, очевидно, Дрю просунула под дверь.